Интервью с Тьерри Роженом

Интервью: Тьерри Рожена

Издание: «Instant Mag»

Дата: 2003

Перевод: wishhaze

 

Тьерри Рожен – звукорежиссёр, работавший с Милен над альбомами от «Ainsi soit je…» до «Anamorphosée»

 

Я начал работать над музыкой в возрасте 17 лет. Это не было полной случайностью, потому что мой отец по профессии был музыкантом. Я устроился на студии «Jean Jaurès», где проработал три года. Мне повезло: ведь я сразу же стал звукорежиссером и быстро вошёл в курс всех дел. Первым альбомом, который я сделал, стала пластинка Уильяма Шеллера.

Затем я стал независимым работником, в 1982-1983 годы, с остановкой в студии «Guillaume Tell» (прим. — где Милен записывает все свои последние диски). Тогда я много работал с Мишелем Эли, продюсером Аксель Бауэр, который был вполне дружен с Лораном Бутонна.

Я пришёл в команду сразу после альбома «Cendres de lune». Лоран как раз пытался найти инженеров и режиссёров по звуку, и, волею случая, Эли рассказал ему обо мне. Мы встретились в конце 1986-го и нашей первой совместной работой стала «Tristana». Она была записана в студии Дворца конгрессов, но сразу же появилась идея собственной студии (Studio Méga, открыта в 1987-м). Милен, Лоран, как и композитор Эрик Серра, с которым я работал над саундтреком к фильму «Голубая бездна», помогли мне реализовать этот проект.

 

Начало

В принципе, задача звукоинженера — записывать песни, которую ему приносят звукорежиссёр или продюсер. Этим я занимался только для первых двух синглов: «Tristana» и «Sans contrefaçon». Существует фаза записи и фаза сведения, которая даёт возможность создать цвет и настроение альбома. Изначально я был звукоинженером Милен и Лорана. Затем перешёл к процессу программирования синтезаторов и написанию ритмических рисунков песен вместе с Лораном Бутонна. Соответственно, меня уже можно было назвать звукорежиссёром, что, с художественной точки зрения, роль немного пассивная.

Потом была эволюция вместе с альбомом «Ainsi soit Je…» Я всегда привносил свои идеи по поводу ритма и ремиксов на песни. Лоран, в первую очередь, был композитором, и встречаясь с ним, я дал ему кое-какой опыт в программировании. У него была своя вселенная, которую я себе прививал, также как и некую мрачную, тёмную сторону его натуры. Это было полное взаимопонимание, что, по правде говоря, случается довольно редко. Ничего не просчитывалось, мы запирались в студии будто два вдохновлённых мага. Он сочинял что-то, это давало мне идею, и наоборот. Некоторые песни рождались так, из ничего, прямо в студии, как «Agnus dei» с альбома «L’Autre». Вначале Милен принимала мало участия в создании музыки, заботясь только о своём вокале и текстах.

 

«Ainsi soit Je…»

Первый сингл, записанный в Mega, это «Sans contrefaçon», 16 сентября 1987-го, в день открытия студии! Это первый большой успех для Милен, хотя в её карьере уже были хиты «Libertine» и «Tristana». Взрывной успех студии был связан со взрывным успехом Милен! Сразу после него мы были прикованы к работе над альбомом «Ainsi soit Je…», которая продолжалась вплоть до декабря 1987-го. У меня есть только хорошие воспоминания об этом периоде, ведь он был идеальным союзом. Тогда мы знали немногое, что позволяло избегать автоматизма в работе. Студия развивалась, мне было 24 и имелось своё место в жизни…

 

Ремиксы

Прежде чем познакомиться с Милен и Лораном, я был во власти танцевальной музыки, успев сделать множество ремиксов. Лорану это тоже нравилось. Опять же, наш союз был таким сильным, думаю, потому что мы внесли в него то, что мне хорошо удавалось — вселенную танца.

Мы делали ремиксы с большим удовольствием. Был даже случай, когда мы сделали песню очень быстро, потому что нам не терпелось записать её удлинённую версию. Запись ремиксов казалась нам отдыхом, настолько утомительной и долгой была работа над альбомом. Не хватало времени на запись сингловых версий, предназначенных для отправки на радио.

Милен мало вмешивалась в процесс создания ремиксов, это было сугубо нашим занятием: Лорана и меня. Впрочем, она приходила в студию для записи новых вокальных семплов, если они были необходимы.

Зачастую, Лоран писал песни длительностью в 6 минут, которая была допустимой лишь для ремиксов. Они позволяли нам выразить себя полностью. Поэтому иногда первой писалась длинная версия песни, и лишь следом — альбомная. Кроме того, иногда мы записывали первый вариант песни, затем сочиняли ремикс, и после этого — добавляли некоторые семплы из него в первую, сингловую, версию! Например, так было в случаях с «Désenchantée» и «Sans contrefaçon», первоначальные версии которых не содержали некоторых моментов и никогда не были изданы! Для ремикса «Pourvu qu’elles soient douces» был заново записан вокал Милен, который был обработан. Мы пришли к одному DJ, который проделал множество трюков с голосом, в результате которых появилось знаменитое вступление к PQSD.

Когда я работал с ними, наши ремиксы не были «внешними дополнениями» к песням, которыми они являются сегодня.

 

Голос Милен

Милен — не Селин Дион, это понятно. Но она является невероятной перфекционисткой в отношении точного расположения слов и записи голоса. С самого начала моего сотрудничества с Милен и Лораном, я находился в треугольнике: у меня было очень тесное сотрудничество с Лораном, когда мы делали записи, и очень тесное сотрудничество с Милен при работе над вокалом. Например, при создании «Ainsi soit je…» принимали участие все трое. Эта работа была быстро начата Лораном, но Милен хотела добиться наилучшего звучания, а в запасе было лишь несколько часов времени. Я быстро решил, что с этим делать. У Милен большой талант синхронизировать голос, и мы продублировали её вокал в припевах нескольких треков, что придало песням характерное звучание «в стиле Фармер». Милен отлично справилась с этой задачей, спеть так — точно попадая в нужное время — не каждому дано. Факт: она предпочитает свой вокал, редко используя помощь бэк-вокалисток.

Милен — не певица с исключительным голосом, но в отличие от многих других певиц, её голос является инструментом, с помощью которого она хочет что-то сказать, а не самоцелью. Следует знать, что большинство исполнительниц с сильным вокалом не пишут свои тексты самостоятельно. Их голос — объект на продажу. Капитал же Милен — её внутренний мир. Когда всё было отлично, пресса ожесточилась против этой единственной «слабости» Милен, которая для других таковой не является: миллионы людей обожают её.

 

Милен на сцене

Концерты 1989 года — это один из лучших моментов моего профессионального опыта; но в то же время — и один из худших. Один из самых красивых, потому что я был неотъемлемой частью карьеры Милен, и это было важным моментом. Тогда она не существовала вне пределов образов своих клипов, поэтому выступать перед зрителями было в новинку для неё.

Если что-то действительно впечатлило меня, так это её профессионализм, с помощью которого она сломала все барьеры. Подготовка к концертам была тяжелой ежедневной работой, так как всё, что относилось к Милен и создавалось Лораном, подразумевало «невероятный» спектакль. Не знаю, смогли бы мы повторить что-то столь же масштабное. Тогда мы работали через страх не достигнуть вершины, и я помню свой первый концерт в Сен-Этьене.

Мы были одними из первых, кто стал использовать синтезаторы и драм-машины на сцене — технологии, которые могли бы и не развиваться сегодня. Была проблема: аранжировки песен Милен оказались настолько сложны, что для их исполнения нельзя было просто поставить на сцене барабанщика, басиста и гитариста. Зрители слышали со сцены настроение, дух альбома, который содержал тонны секвенций и синтезаторов. Таким образом, в дополнение к голосам Милен и бэк-вокалисток, на концертах звучала и дополнительная звуковая дорожка, включавшая (в том числе) и голосовые семплы.

Возможно, это и вызвало критику, когда люди говорили, что звук слишком мощен, чтобы быть исполненным только со сцены. Но когда проходит концерт U2, или The Edge выступает в одиночку на сцене, звук их гитар тоже не исполняется музыкантами полностью! Так где же критика тогда? Сейчас все используют синтезаторы, и когда это делали Майкл Джексон или Мадонна все опять были возмущены. Но ведь они используют не просто отдельные семплы, а порой — полную фонограмму! Милен же, насколько я знаю, никогда не пела под фонограмму. Если вы хотите полностью живого звука со сцены — идите на концерт Франсиса Кабреля, для его песен это возможно. Но не для песен Милен.

 

«Désenchantée»

Это было самой большой работой, которую я только помню. Однажды, Лоран, который никогда не делал макетов, всё держа в голове, достал своё маленькое пианино и наиграл «Désenchantée». Первой реакцией было: это сумасшедший хит! Это разгорячило моё волнение, и без того нараставшее с подготовкой альбома «L’Autre». Между прочим, «Désenchantée» была записана четырежды, и три первых варианта отправились в мусорное ведро! Первые аранжировки были неудачны. В третий раз Лоран, не сдержав напряжение, сказал: «Пора бросать!», и ушёл, раздражённо хлопнув дверью. Оставшись один, я стал работать в совсем другом ритме. Первоначально, Лоран хотел сделать эту песню прерывистой, с басами в стиле техно. Тогда же я почувствовал иное её звучание, с более яркими ударными, в стиле фанк. На следующий день, Лоран, вернувшись, оттолкнулся от моей идеи, и получившаяся «смешанная» версия, о которой вы знаете, получила невероятный успех! Мы не были обмануты; но порой самый главный успех ассоциируется с болью…

Для меня «Désenchantée» остаётся лучшей песней Милен, и я очень горжусь, что задал направление аранжировки этого трека.

 

Dance Remixes

Было две группы покупателей альбомов Милен: те, кто просто купили альбом, и те, кто скупали всё. Впрочем, вторые оставались в меньшинстве, и для остальных ещё оставалось много неслушанных песен Милен. Из-за того, что прежде мы любили делать ремиксы и из-за того, что после выхода альбома «L’Autre» наш интерес к ним незаслуженно снизился, Лоран решил выпустить этот альбом.

Мы сделали ремастеринг старых ремиксов, написали несколько новых (в том числе и на «Libertine» — песню, выпущенную, когда я ещё не работал с ними), финансовый вопрос был невелик. Милен стала одной из первых артисток жанра варьете, которая начала выпускать ремиксы. Лоран написал «Que mon coeur lâche», но из-за занятости с «Джорджино» почти не принимал участия в написании аранжировок, созданных мной вместе с Милен. С того времени она начинает играть весомую роль в работе над звуком альбома.

 

Сенсация!

Милен неожиданно влюбляется в американца, её учителя английского языка (прим. перев. — Генри Биггз), который, пожалуй, сочинял здоровский рэп. Она пришла ко мне с магнитофоном этого парня и спросила, не хочу ли я выпустить их совместный диск? Мы записали альбом за один месяц, который, правда, так и не вышел, я не помню — почему (прим. перев. — диск всё же был издан в начале 2000-х). Это было очень весело, что-то вроде раннего Эминема: достаточно мелодичный рэп, в сочинение которого и сама Милен «внесла пять копеек». Это было после съёмок «Джорджино».

Затем Милен создала ряд других работ, некоторые — вместе с Джеффом Дальгреном, положив начало абсолютно новому этапу в своей карьере.

 

«Anamorphosée»

Рок-звучание «Anamorphosée» — это то, что хотели и создавали Милен Фармер и Джефф Дальгрен. Этот поворот, в действительности, был результатом волевого решения Милен. Она принимала прямое участие в его создании, которое было велико, как никогда раньше. Хотя, мы знаем, что и на предыдущих альбомах есть несколько моментов, которые пришли от неё. У Милен есть настоящий талант в поиске нужной мелодии. Её присутствие при создании песен было официально закреплено на «Anamorphosée».

Альбом был записан в Лос-Анжелесе — городе, который и вызвал этот яркий и позитивный вираж. Я не смог завершить работу над ним; не могу вам сказать — почему (прим. перев. — Т. Рожен поработал лишь над «Laisse le vent emporter tout»). Это означало конец нашего сотрудничества, несмотря на то, что впереди ещё намечалось турне. Всё было не так, как прежде. «Anamorphosée» был создан с большим трудом, Лоран всё ещё чувствовал упадок после провала «Джорджино». Лоран был болен. Он и Милен на время перебрались в США, чтобы поскорее забыть эту драму. Сначала для работы была выбрана не очень хорошая студия, из которой я вывез их в другую, на Ocean Way, где записывался сам Майкл Джексон.

 

Разрыв

Как ни странно, период «Anamorphosée» был для меня значительным событием, тогда я готовился к переезду моей студии Méga. Все работы совпали по времени с записью альбома Милен. В США я встретил швейцарского архитектора, который создал проект новой студии. Я был в состоянии огромного волнения, познакомился со множеством людей. Это и создало трудности в работе над «Anamorphosée». Бернар Шатене заменил меня.

Три года назад мы повстречались с Милен, она сразу же проявила интерес к моим делам. Думаю, «мини-драма» с тогдашним отъездом была преувеличена. Моя жизнь изменилась вместе с новой студией, в которой Милен стала частью другой вселенной. У меня был разрыв с Лораном, но не с Милен. Я всё-таки принял участие в записи «Live a Bercy» (1996 г.), хотя разрыв уже произошёл к тому времени. Я думаю, они пригласили меня, потому что у меня был опыт в работе над записью таких больших концертов в короткие сроки, под большим давлением. Я привык к такому, работая с Джонни Халидеем, Restos du cœur и др. Так что, несмотря на напряжённость, Милен и Лоран вновь обратились ко мне. Но я лишь записал этот live (прим. перев. — использовалось оборудование мобильной студии Le Voyageur II), не вмешиваясь в процесс сведения, которым был загружен Бернар Шатене.

 

«La poupée qui fait non»

Также я принял участие в записи дуэта с Халедом — «La poupée qui fait non», проекте, сделанном без участия Лорана. Запись происходила в Париже, в студии, в правильном настроении. Всё было готово очень быстро, Милен и Халеду потребовалось лишь 4 часа! В то время я пару раз видел Бутонна — мы были «бывшими» лучшими друзьями. Несколько раз потом я встречал и Милен, но наше сотрудничество было закончено. На «Mylenium Tour», где я также принимал участие в записи и видел 4 или 5 представлений, мы совсем не общались.

 

Ализе

Хорошо, очень хорошо! Хорошие песни, которыми славится Лоран. Они сильно рисковали с этим проектом, что вполне в духе Милен. Успешный образ Ализе отражается на успехе Фармер, и наоборот; это превосходно — я снимаю шляпу. С музыкальной точки зрения, конечно, это совсем «не моё», но моя 7-летняя дочь в полном восторге!

…Я считаю, у Милен есть нужный талант, чтобы позволить себе любую дерзость. Если бы она хоть немного приоткрыла свой музыкальный мир, то могла бы с успехом перенаправить своё творчество во что-то другое. Она очень открыта в плане музыки, она слушает всё. Милен любит британскую поп-музыку, любит фанк, слушает всё, что только может быть в этом мире. Лорану по душе больше саундтреки к кино, но он остаётся где-то там же. Сегодня, оглядываясь назад, я вспоминаю лишь хорошее о работе с Милен и Лораном. Дверь не закрыта, и если меня позовут назад, думаю, я вновь пойду творить вместе с ними. Мы все набрались опыта, так что результат должен быть ещё лучше! Но, наверное, они не станут этого делать, я им больше не подхожу. Мой профессиональный успех связан с началом карьеры Милен, и с точки зрения репутации, это то, чем я горд.
Прим.переводчика:

Несколько комментариев по именам и названиям, встречающимся в интервью.

Уильям Шеллер (William Sheller), музыкант, которого Рожен упоминает в начале статьи. Очевидно, он записал для него один из первых альбомов, которые имели довольно обычное поп-звучание того времени. Позднее Шеллер начал тяготеть к классической музыке, которая и принесла ему большую известность.

Студия Mega, основанная Тьерри Роженом, в первое время располагалась в бывшем военном бункере близ Булонского леса в Париже. Именно там были записаны альбомы и синглы Милен 1987-1994 годов.

Эрик Серра — кинокомпозитор. Он написал музыку практически ко всем фильмам Люка Бессона, в том числе, и к упоминаемой здесь «Голубой бездне». Аксель Бауэр и Франсис Кабрель — французские певцы 70-х и 80-х годов (хотя периодически выступают и по сей день).

P.S. Тьерри Рожен пропал без вести спустя год после публикации этого интервью. Он находился на острове Бали 26 декабря 2004, когда на его побережье обрушилось цунами. С тех пор о судьбе Рожена ничего не известно, хотя по Сети гуляет сомнительный слух о том, что он якобы выжил, остался жить на Бали и даже открыл там музыкальную студию.