Интервью с Жеромом Дааном

Дата: 4 февраля 1994 г.

Издание: «Platine»

Перевод: toria и ghost elle

 

Jerome Dahan1

 

Разговор с соавтором «Maman a tort»…
…В эпоху ранней Милен Фармер я очень тесно сотрудничал с Лораном Бутонна… Я никогда не работал с профессиональными исполнителями. Я начал работать с Милен, когда она делала свои первые шаги на сцене. Затем я работал только с дебютантами, которые знали о моем участии в проекте Фармер и потому не решались что-либо менять в моих песнях. Моё прошлое производило на них впечатление, так что они позволяли мне руководить ими и жаждали моих советов.

 

- Давайте поговорим о Милен. Когда вы её встретили?
В начале 80-х. Я познакомился с ней еще до её встречи с Лораном. Она была моей приятельницей. Затем я встретил Лорана Бутонна в одной компании по производству фильмов, где я работал ассистентом режиссёра. Лоран принёс нам свой сценарий, на который он хотел снять фильм. Мы подружились за 2 дня, и я рассказал ему, что занимаюсь музыкой. При участии еще одного нашего приятеля мы записали песню и представили её Lio, которой она понравилась.

К сожалению, наш приятель пожелал сохранить права на песню за собой и потому Lio не смогла её записать. Мы с Лораном работали тогда у меня в подвале. Однажды мы написали песню «Maman a tort», и мы чувствовали, что это будет хит, но нам нужно было теперь найти исполнительницу. Вначале мы нашли девушку 15-ти лет, но из-за её возраста возникало много юридических проблем. Поэтому мы с Лораном решили провести кастинг, как профи. На прослушивание пришли несколько девушек, подруги подруг, а также в сопровождении родителей: это было очень забавно.

 

- Была ли среди них Милен? 
Да, в это время мы были уже знакомы. Мы предпочли работать с ней, так как нам никто не понравился из претенденток.

 

- Вы не осмелились сказать ей нет? Чем она была лучше других претенденток? 
Я не хочу говорить ничего плохого о Милен. Честно говоря, она полностью соответствовала тому, что мы искали. Кроме того, мне не хотелось обидеть её отказом. Когда она узнала, что будет организован кастинг, она сразу же подала заявку на участие. Однако, Милен была скромна и сдержанна, и не в коем случае не пыталась навязать себя.

 

- Итак, работа над “Maman a tort” завершена. Как вы подписали контракт с RCA? 
Никто не хотел подписывать с Милен контракт. Мы обошли все звукозаписывающие компании, но везде ответ был отрицательным.

Нам посоветовали сделать микс и тогда возвращаться. На самом деле, это было лишь отговоркой. Мы пришли к ним во второй раз, но их решение не поменялось. Мы слышали единогласное «Нет». Они цеплялись за одно и тоже, все время повторяли, что нужен микс для следующей, уже третьей встречи. Это был замкнутый круг. И здесь произошло чудо: через год после наших запросов François Dacla решил подписать нас с лицензией RCA. Это было для нас облегчением, но диск в итоге вышел неуверенно, с простой инструменталкой в качестве второго трека — на большее у нас не было денег. В RCA не верили в успех сингла, так как на их взгляд песня была подобна НЛО и не соответствовала стилю того времени. Но Michel Elmosnino из RCA, который подписал контракт, очень нам симпатизировал.

 

- Неприятности остались позади? 
Нет, нисколько. Вскоре, после того как вышла пластинка, в RCA о выходе сингла все забыли. Нужно было предоставить часть изданий Бертрану Лепажу для того, чтоб он отстоял сингл перед прессой, и другую часть – редактору Фредерику Лейбовицу. Вследствие этого вышло новое издание пластинки «Maman a Tort» — макси, и ее английская версия. «My mum is wrong» была идеей Лейбовица. Если бы все произошло, как хотели Милен и Лоран, были бы изданы версии на всех языках, включая китайский. Но к сожалению, диск вышел только во Франции и Канаде, и у меня даже есть канадское издание.

 

Jerome Dahan2

- Сколько времени понадобилось «Maman a Tort», чтобы достичь настоящего успеха? 
Диск никогда не был по-настоящему популярен. Нужно было издать в перспективе 1 000 000 экземпляров, что в то время не было неосуществимым. Впрочем, для нас выход этой песни был успехом в любом случае.

 

- Следующий диск — «On est tous des imbeciles» тоже стал результатом вашей с Лораном совместной деятельности? 
Не совсем. Для первого диска я написал лишь текст и музыку мы написали совместно. Зато для второго я сделал заглавный трек («On est tous des imbéciles»), а Лоран подписался под би-сайдом («L’annonciation»). «On est tous des imbéciles», как и «Maman a tort» впрочем, была написана еще до того, как Милен прошла кастинг и стала петь. Одним словом, я слышал как пела Милен, но я писал эту песню не для нее. Когда мы создали «On est tous des imbeciles», я сказал себе, что я стану ее исполнителем. И сегодня, я бы с удовольствием исполнил ее на сцене или студийной записи. Это прекрасная песня. Но в 1984 диск совсем не продавался, и я уже было решил, что это провал, так как продано было только 40 000. В отличие от «Maman a tort», мы не сняли для этой песни клип, так как в то время у телевидения были конфликты с производителями дисков из-за прав на распространение. Зато у неё была неплохая ситуация на радио. Как-то мы с Лораном сопровождали Милен в RMC. В ответ на наш приход мы услышали: «Смотрите, вот он джентельмен Фармер». Я всегда производил впечатление англичанина, о чем я прочел в прессе несколько месяцев назад: «Даан, исчезающий Денди». Это прекрасный образ, но на самом деле он мне не соответствует.
- Провал «On est tous des imbeciles» как-то повлиял на окончание вашего сотрудничества с Милен? 
Нет, в RCA был подписан контракт еще на два сингла. Это было в то время, когда Ален Леви решил создать «Polygram». Это осуществилось и Милен изменила лейбл на Polydor. И здесь начались личные конфликты. Лично я видел Милен больше как новую Франсуазу Арди, нежели как Жанну Мас. Но все, включая самого Лорана и людей из Polydor, видели в ней исключительно образ Жанны Мас. Это был высший эталон. Я был не согласен, она околдовывала меня своей жестикуляцией, своими творениями, взглядом… И я забрал тексты своих песен, которые Милен собиралась записать, и ушел.

 

- В 1985 выходит «Plus grandir» и в 1986 «Libertine», вы уже в этом не участвуете? 
Нет. Но я должен сознаться, что Лоран и Милен выбрали нужное направление и справились с ним. С «Plus grandir» ничего не вышло. Однако «Libertine» имела огромный успех. Я был доволен ими, не осознавая того, что рождается новое явление. Мне потребовались несколько месяцев, чтобы осознать, что случилось. Я видел отличные клипы, грандиозные образы, но для меня, который знал Милен совсем юной, хрупкой, чувственной, всё это было не подходящим, не эффективным. Я не отдавал себе отчет, что она станет такой значительной для своего времени. Сегодня, когда я вижу ее, я не могу ничего сказать, потому что я не знаю, кем она стала. Я не могу больше знать, является ли образ, который она дарит, ее собственным или нет…

 

- Это многое говорит о авторском стиле Милен? 
Те два сингла в то время открыли мне глаза на многие вещи… Однако, эти песни, которые она поёт на сцене, входят в ее «Live» (Имеется ввиду «En Concert»), который очень хорошо продаётся. Я не видел самого концерта, но версия «Maman a tort», которую я слышал на диске, мне очень понравилась. Я нахожу ее исполнение очень-очень хорошим и также, лично у меня она вызывает очень сильную эмоцию, ведь именно с этой песни она начинала свой путь.

- Сложно ли было писать такую «историческую» песню как эта? 
Я не знаю. Это был счастливый случай с этой песней. В то время было много вещей, которые опережали нас. Я не говорил о себе «Только гений мог написать такое», я говорил «Эта штука гениальна», как будто какая-то высшая сила управляла моей рукой. Это очень интересно.

 

- Как вам помогала Милен? Отплатила ли она добром за добро? 
Несколько раз. Я наталкиваюсь часто на некоторые статьи, там где она рассказывает правдивые факты о своем прошлом. Иногда ее слова кажутся не такими объективными. Но в таком случае я говорю себе, что это (возможно) вина журналистов. Я и сам из-за этого не раз пострадал. Я бы не хотел, чтобы мои слова искажали и чтобы Милен и Лоран читали ужасные вещи о нашем общем прошлом, тем более, что я их не говорил.

 

- У вас остались приятные воспоминания о них? 
Тысячи. Я вспоминаю, как когда-то Милен приходила с Лораном к моей маме, у которой была большая квартира. В ней была большая комната с фортепьяно и там они репетировали песни, представляя, что они на сцене. Милен было тяжело постичь все это, и мы с Лораном должны были учить ее хореографии. У Милен полностью отсутствовало видение танца и вера в свое тело. Мы все вместе танцевали под «Maman a tort» или «On est tous des imbeciles» и моя мама с умилением за нами наблюдала. Все это было далеко от профессионального. Но это было настолько радостно, настолько искренне, что, возможно, именно благодаря этому у нас всё получалось. Совершенство – это всегда самая ужасная вещь. Сейчас, когда я вижу ее танцующей, я бываю очень поражен. Я даже представить не мог, что она сможет достичь такого высоко уровня.

 

- Не жалеете? 
Когда сегодня мне говорят, что я упустил случай всей моей жизни, я не знаю, что ответить. Кто бы мог подумать, что она проделает такую карьеру? С того времени моей жизни, большая часть людей, которых я встречал, были очарованы тем, что я работал вместе с Милен. Конечно, я был доволен, что тоже внес свою лепту в этот успех, но я не хочу пользоваться ее именем, я хочу существовать сам по себе.