Дата: 8 октября 1994 г.
Издание: «Tele 7 Jours»
Журналист: Мартин Бурийон
Перевод: Theowl
Интервью, посвящённое выходу фильма «Джиорджино»
«Чем дальше, тем больше я боюсь», сказала она нашему репортёру Мартину Бурийону. Это ей не помешало сняться в грандиозном проекте – первом фильме Лорана Бутонна, который выйдет в прокат 5 октября. Что касается пения, то ждать осталось недолго. Она знает, что в начале будущего года она будет в звукозаписывающей студии.
Мартин Бурийон: Вот уже 2 года как Вы исчезли. Говорят: «Милен снимается в фильме». Фильм называется «Джиорджино». Это – романтический фильм на фоне войны 1914-18 годов, где Вы играете роль девушки, страдающей аутизмом, выросшей в приюте, оторванном от внешнего мира. Был ли этот фильм для Вас настолько важен, что Вы посвятили ему 2 долгих года Вашей карьеры?
Милен Фармер: Кинематограф стал для меня важен. Хотели, чтобы я сказала: «Если я не снимусь в кино, я умру». Это, несомненно, было бы небольшое преувеличение, но передало бы то, что я сейчас чувствую. Мне необходимо выйти за рамки самой себя, посмотреть на свою жизнь через другого персонажа.
МБ: Устали быть персонажем, которого очень ждали?
МФ: Быть персонажем, который не стал бы никогда любим, несмотря на всю любовь, которую я получила от публики. Это желание сниматься в кино – давняя история. В 16 лет, когда я смирилась с тем, что конный спорт, которым я страстно занималась, не станет моей профессией, я захотела посвятить себя театру. Из-за необходимости избежать такой участи, возможно,… если быть точнее, из-за желания посмотреть на себя глазами других.
МБ: Желание петь пришло как-то случайно?
МФ: Когда я встретила Лорана Бутона, он с другом написал «Мама не права». Он предложил мне спеть эту песню. Я приняла это, как актерскую роль. Уже гораздо позже я заметила, что я люблю писать и самовыражаться через песни. Всё взаимосвязано. Желание играть на сцене всегда присутствовало.
МБ: Вы согласились бы дебютировать в кино под руководством кого-нибудь, кроме Лорана Бутона?
МФ: Это не произошло. К сожалению, из соображений времени я не могла согласиться. Кроме того, фильм Лорана так долго монтировался… Наконец, это меня слегка успокаивало – сняться в моём первом фильме под руководством Лорана. Я была уверена в его таланте, его дружбе. Я знала, что он ничего бы не упустил, не позволил бы мне неточности.
МБ: Какие сцены были наиболее трудными?
МФ: Та, где мой партнёр пытается меня реанимировать, та, где я вешаюсь. Играть сцены, где мы изображаем свою смерть, очень тяжело. Это единственные сцены, которые я просила посмотреть на небольшом экране, на котором режиссёр наблюдает за отснятой сценой.
МБ: Постепенно Вы отказывались смотреть?
МФ: После сцен у меня было только одно желание: скрыться. Когда мы выходим за рамки самих себя, чего мы не позволяем себе увидеть в повседневной жизни, нужно какое-то время, чтобы снова овладеть собой, чтобы не обязывать других. Однажды звучит фраза «остановите съёмку», непристойность своих побуждений (точно не знаю, как перевести вторую часть предложения – прим. переводчика). Это внешнее проявление самого себя очень утомительно, тяжело.
МБ: Катрин, Ваша героиня, страдает аутизмом. Как Вы готовились играть эту роль?
МФ: Попросила знакомого психиатра позволить присутствовать на приёмах умственно больных. Например, чтобы почувствовать их манеру двигаться: их руки, которые реагируют прежде чем, взгляд вас пронизывает, не видя вас.
МБ: Это – мир, который Вы открывали?
МФ: Мир психических болезней, да. Напротив, детские приюты я знала. Когда мне было 11-12 лет в рамках преподавания основ веры, я посещала вместе со своим классом детей-инвалидов. Потом я достаточно долго приходила туда.
МБ: Этот опыт повлиял на Вас?
МФ: Благодаря именно этому опыту я никогда не чувствовала себя полностью счастливой. Судьба этих обречённых детей породила во мне негодование, от которого я не избавлюсь, думаю, никогда. Это безвозвратно делает меня пессимистом.
МБ: Вы, снимаясь в этом фильме, реализовали одно из наиболее заветных своих желаний. Всё не налаживается?
МФ: Я стыжусь об этом говорить, но у меня есть ощущение, что чем дальше, тем больше я боюсь. Это – как спираль, которая меня затягивает.
МБ: Тем не менее, у Вас есть какие-нибудь проекты
МФ: Я вновь очень хочу работать над альбомом. Я чувствую настоятельную необходимость заниматься этим. Я знаю, что в начале будущего года я буду в студии и буду испытывать нетерпение. Как обычно, чем ближе срок, тем больше я сомневаюсь в правильности моего желания вновь петь.
МБ: А сцена?
МФ: Мы не можем петь, не думая о сцене. В какой-то момент я подумала, что я никогда не вернусь на сцену. Удовольствие было таким сильным, что я не представляла, как я могла бы вновь испытать это удовольствие. Желание снова появилось. В тот момент я снова себе говорю: «Это будет в последний раз». Это как минимум то, о чём я думаю сегодня. Я ни в чём не уверена. Я испытываю боль, проектируя своё будущее.
МБ: Вы снова будете сниматься в кино?
МФ: Я надеюсь на это, так как это то, в чём я уверена. Это то, что я решительно люблю.
МБ: Несмотря на страдание?
МФ: Перед тем, как играть я испытываю страх и в то же время непреодолимое наслаждение. Страх – мой источник энергии. Мне очень больно в те моменты, когда я ничего не делаю.
МБ: Как вы переживаете Вашу праздность?
МФ: Я не переживаю её, я терплю её. Я больше не могу ждать. Во время монтажа фильма ожидание делало меня такой невыносимой, что я убежала. Я отдыхаю только во время путешествия. Я провела месяц на Бали. Я мечтаю о Борнео, Мадагаскаре. В разных краях среди людей, знакомясь с разными культурами, отличающимися от моей, я немного забываюсь, я испытываю меньше боли.
МБ: Что Вы ожидаете от выхода этого фильма?
МФ: Ничего. Я полюблю то, что любят люди, поскольку я думаю, что это хороший фильм, но что касается меня, ничего конкретного я не жду. Просто я рада за этот фильм. Вы записали это слово? Рада, я сказала: «рада»! Это неточное слово, но Вы можете записать его…