Дата: 2 декабря 1989 г.

Издание: «Tele 7 jours»

Журналист: Мартин Бурийон

Перевод: Theowl

 

О её нынешнем состоянии духа:

– Такой опыт, как тот, что я испытала, меня сильно изменил. Я всё ещё не способна испытывать радость, но я научилась улыбаться. Скажем, что моя вера в себя вновь усилилась на два пункта.

 

О вышеупомянутой ею вере в себя:

– С тех пор, как я начала петь, я всегда знала, что достигну того, чего достигла: буду признана публикой такой, какая я есть, без отказа от того, что делает меня другой.

 

О её встрече с публикой:

– Перед тем, как взойти на сцену, я не осознавала тот отклик, который могут найти мои слова у публики. Я пела о своих страхах, освобождалась от своих фантазмов, желания кричать. Там вместе с публикой в состоянии возбуждения я очень надеялась, что у этих людей есть что-то от меня. Я больше не была одинока.

 

О том, что её побудило написать песню «A quoi je sers»:

– Я написала «A quoi je sers» немного времени спустя после концерта в «Palais des Sports», потому что я задаю себе этот вопрос: зачем я живу? Именно для этого: кричать о том, о чем другие не решаются кричать.

 

О её нерешительности во время первых выступлений:

– Я боролась со страхом. Но я сказала себе, что если бы я не смогла петь, я бы умерла. Я хотела сохранить определенную дистанцию с публикой, так как навязываться – это ни в моих принципах, ни в моём характере. Но когда я пела «Je voudrais tant que tu comprennes», которую я позаимствовала у Мари Лафоре, слёзы наворачивались на глаза. Во время первых моих концертов я отказывалась плакать. Затем я призналась себе в том, что эта фальшивая сдержанность лишь трусость перед публикой, которая хочет настоящих эмоций.

 

О тех, кто осуждает её за культивирование «нездорового и извращённого» мира:

– Культивировать, культивировать… как если бы мы культивировали что-то другое, чем мы являемся! Я не думаю, что мои поклонники идиоты. Они бы долго не следовали за миражами. Но это правда, что когда мы начинаем, мы склонны немного преувеличивать, чтобы лучше самоутвердиться.

 

О её видении будущего:

– К счастью во мне есть сила, которая мне говорит, что я не дойду до конца. Не счастье жить, которое меня сдерживает, а скорее воля. Но если я не хочу детей, так это просто для того, чтобы иметь возможность однажды уйти, если эта воля привела бы к тому, что я не сдержу обещание.

 

О её детстве:

– Я чуть более спокойно отношусь к прошлому. Я ненавидела своё детство и юношество. Но сейчас я считаю, то, что я пережила, сделало меня такой, какая я есть. Я ничего не забыла, но я меньше нуждаюсь в тех, кто причинил мне страдания. Они также были заложниками своих проблем…

 

О её образе жизни, очень здоровом:

– Если бы мне не довелось видеть очень близкого человека, который позволил наркотикам разрушить себя, я бы возможно сама их попробовала. Если я могу рисковать ради моего психического равновесия, то я никогда не соглашусь на это физическое вырождение, к которому приводят наркотики.

 

О её постоянных сомнениях:

– Я знаю, что мне будет трудно чувствовать себя спокойно, что мне нужно будет всегда бороться с собой…

 

О её отношении к совершенству:

– Я никогда не соглашусь халтурить перед публикой. Я лучше откажусь выступать. Концерт должен быть уникальным настолько, чтобы я подумала, будет ли у меня желание вновь взойти на сцену после Берси. Сцена стала для меня самым сильным откровением в моей жизни. Как первая любовь. Это не повторяется…

 

О её проектах в кино:

– У меня нет права на ошибку, также не имею права не попытаться. Если будет нужно, я уеду из страны. Кроме того, я совершенствую свой английский. Я чувствую, что мне есть, что привнести своего, в том числе и в кинематограф. Я еще нуждаюсь в сильной привязанности. Я возможно также немного меньше боюсь взрослеть…