Дата: Май 1996 г.

Журнал: Paris-Match

Журналист: Дани Жико (Dany Jucaud)

 

Милен Фармер: Я не принимаю себя всерьёз, но я серьёзно отношусь к тому, что я делаю. И  мне жаль, что сегодня этой профессии не уделяют должного внимания. За двенадцать лет со своими захватывающими клипами и прекрасными  сценическими постановками она стала звездой французской поп-музыки. Этим  успехом она во многом обязана Лорану Бутонна, своему наставнику,  постановщику, композитору, аранжировщику, продюсеру, режиссёру, и —  главное, создателю имиджа. Именно он превратил маленькую брюнетку в  чувственную женщину. Своей карьерой Милен Фармер обязана как своему  голосу, так и своему внешнему облику. Так, она обнажает свои ягодицы…  на поле, где идёт сражение (в её клипах на исторические темы вообще  много смертей). Успех не заставил себя долго ждать: приз «Victoire de la  musique» 1988 года, триумфальные турне, миллионы проданных дисков…  Для неё нет ничего недостижимого. Кроме счастья. Она грустит посреди  белых стен в компании двух своих чёрных обезьянок-капуцинов. Короче  говоря, Милен несчастлива. Её не хватает кино. Столь обворожительной  звезде мужчина не откажет ни в чём, и Бутонна снимает «Джорджино». Он  стал одним из самых больших кинопровалов 1994 года. Чтобы отвлечься, она  отправляется в Калифорнию. Оттуда она вернётся с «Anamorphosee», своим  новым альбомом, который возглавляет теперь хит-парады и занимает второе  место по продаже после Селин Дион. Атмосфера её видео не изменилась,  только вместо Бутонна образы певицы теперь воплощает Абель Феррара.  Излишне уточнять, что Милен всё это видится не в розовом свете. И ещё  прочнее, чем когда бы то ни было раньше. В то время, когда она  готовилась к своим концертам в «Берси», мы отправились в Лос-Анжелес для  встречи с нею.

 

-Вы вновь поднимаетесь на сцену после 7-летнего перерыва. С чем было связано столь длительное отсутствие?

Милен: -Мне всегда нужно много времени, чтобы на что-нибудь решиться.  Прежде всего, т.к. был «Джорджино». Между написанием сценария, съёмками,  монтажом…

 

-И провалом…

Милен: -…прошло немало времени. Я уехала в Америку, чтобы прийти в  себя. В Париже я вращалась по кругу. А вращаясь постоянно по одному и  тому же кругу, видишь не дальше своего пупка. Мне было необходимо,  скажем так, отдохнуть от самой себя. На это требовалось время. Свинцовое  небо, свинцовое в прямом и переносном смысле, это начинает в конце  концов отражаться и на моральном состоянии. Во мне всегда жив дух  путешествия, новых встреч. Я не могу обрести вдохновение вне свободы.

 

-Вы проводите свою жизнь так, словно пытаетесь спрятать себя от  посторонних взглядов, избежать их. Как можно совмещать желание  оставаться в тени и стремление к прожекторам?

Милен: -Во мне изначально заложена эта потребность в свете. Может быть, я  и живу только этим? Не знаю. На сцене я ощущаю лишь моменты экстаза.  Однако… Это — волшебство. Сцена — это головокружение, которое возносит  вас ввысь. Мне нравится всё, что во мне есть чувственного,  ошеломляющего. Это как оргазм.

 

-Какой взгляд Вы ощущаете на себе?

Милен: -Со временем этот взгляд стал более терпимым. Более  дружественным. Своим самым худшим недоброжелателем всегда остаюсь я  сама.

 

-Вам случается оценивать собственный талант?

Милен: -Конечно. Я всегда была снедаема сомнениями и собственными  неврозами. Долгое время это мешало мне встретить жизнь лицом к лицу.  Сомнения остались, но с тех пор, как я поняла собственные недостатки, они больше не мешают мне творить. Я примирилась наконец с мыслью о  времени, ход которого невозможно остановить. Я живу настоящим. Нас  воспитывали внушении, что наше прошлое составляет часть нас самих. Что  надо жить с этим. Что выбора нет. Нам вонзали в спину вилы, говоря,  внимание к своему будущему! Что делать? У меня всегда было ощущение, что  я хожу по лезвию бритвы.

 

-Вы с наслаждением культивируете двусмысленность. Всегда наполовину  жертва, наполовину — палач.

Милен: -Почему я постоянно должна делать  что-то с умыслом? Если я не хочу раскрывать карты в каждом конкретном  случае, это моё право. Я предпочитаю казаться бесчувственной, чем  испорченной. Я не оправдываюсь. Иначе говоря, я сама должна это решить. Я  предоставляю себе возможность плыть по течению.

 

-Вы часто намекаете на схожесть своей судьбы с судьбой Греты Гарбо.  Иногда создаётся впечатление, что Вы используете свою жизненную трагедию  в коммерческих целях.

Милен: -Я сдержана по своей натуре. Если я редко даю интервью, то в этом  нет никакого умысла, просто я не умею много говорить о самой себе. Когда у тебя такая профессия, надо уметь отдаваться публике. Это не означает отдавать себя на растерзание. Мне наплевать, что об этом  скажут, однако у меня есть склонность контролировать абсолютно всё. Я принимаю это противоречие. Если надо  что-то сделать, то я предпочитаю сделать это, даже наперекор себе, чем  говорить себе потом: я могла бы, но…

 

-В Вашем последнем клипе, снятом Абелем Феррара, Вы играете проститутку.  Секс, насилие, и всё это — на фоне Америки. Тем не менее, это действует  очень возбуждающе.

Милен: -Это была моя идея. Я её вынашивала уже давно. Свобода для меня  может быть воплощена в образе проститутки, стоящей на тротуаре Hollywood  Boulevard. Я хотела узнать о ней побольше, прежде чем приступить к  съёмкам. Я встретилась с проститутками. Некоторые из них признавались,  что испытывают настоящее удовольствие, занимаясь этим.

 

-Вам нравится это непотребство?

Милен: -Да. Признаюсь, я тоже испытала от этого удовольствие. Во всех  нас есть вульгарная сторона, которую мы в себе подавляем. Секс  составляет неотъемлемую часть нашей жизни. Я принимаю его власть над  людьми. «История взгляда» Жоржа Батайя — одна из моих любимых книг. Это  ещё ни о чём не говорит. Я обожаю читать де Сада. И, однако, я ненавижу  пытки. Просто я не хочу себя сковывать.

 

-Эта тема проституции служит как бы метафорой всей Вашей карьеры. Вы  выставляете себя напоказ. Вы продаётесь. Но в итоге Вы так и не раскрываетесь.

Милен: -Когда я пишу свои тексты, я раскрываюсь гораздо больше, чем Вы думаете. Достаточно уметь слушать.

 

-Французская песня, как и французское кино, не экспортируется в Соединённые Штаты. Как Вы думаете, почему?

Милен: -Вам сразу говорят, что это «нереализуемая затея». Лично мне грех  жаловаться на что-либо. Мне предложили сделать альбом на английском. Я  отказалась. Я не то чтобы не хочу, а не могу писать по-английски так,  как я пишу по-французски. Я не умею играть словами, кроме того, я  сказала бы, что французской песне недостаёт энергии. Американцы обладают  умением быть вне коллектива. Их с детства приучают, что надо быть  номером один. Что надо отличаться от массы. Нам же внушают прямо  противоположное. Как бороться?

 

-И поэтому за танцорами Вы отправились в Америку?

Милен: -Моё шоу основано на американских традициях. Мне были нужны их…  их метисы. Но это — всё. То, чего американцы достигают в  профессионализме, они теряют в чувствах. Нельзя иметь всё сразу.

 

-Чаще говорят о Ваших клипах, чем о Вашем голосе. Состоялась бы Милен Фармер без видео?

Милен: -Это гениальная мысль. К счастью, я родилась такой. Для меня  зрительное восприятие так же важно, как и слуховое. И как можно отделить  одно от другого?

 

-Серж Гинзбур говорил: песня — это неблагодарное искусство. Не считаете ли вы, что петь — это несерьёзная профессия?

Милен: -Я могу ответить лишь за себя. Я не принимаю себя всерьёз, но я  серьёзно отношусь к тому, что я делаю. И мне жаль, что сегодня этой  профессии не уделяют должного внимания. Количество доминирует над  качеством. Дух творчества убивается в угоду рентабельности.

 

-Вы могли бы  обойтись без аплодисментов?

Милен: -Не стоит лицемерить: этим занимаются, чтобы нравиться. Нет, я не  могла бы без них обойтись. Но есть много форм аплодисментов. В Библии  есть такие слова: «Бог отвергает умеренных». Всю свою жизнь я искала  чего-то экстраординарного. И у меня нет намерения останавливаться.  Умеренность меня убивает.

 

Спасибо Саше Коржеву за предоставленные материалы.